|
Дебют 2001
Моисеенко Юрий
|
 |
“Погонщик мух”МУХИ
Человек лежал на кровати и смотрел в потолок. Под потолком кружились мухи. Мух было пять. Казалось, их было шесть. Надо было встать, взять мухобойку и убить всех мух. По полу бегали тараканы. Тараканов было больше. Если бы мухи ползали или тараканы летали, тараканы победили бы мух. У человека была мухобойка. Человек был один. Если у мух с тараканами была бы одна человекобойка, они победили бы человека. Этот дурак встал и задавил трех тараканов, другие тут же убежали. У них где-то лежала человекобойка. Через минуту тараканы вдесятером тащили человекобойку. Человек откинул мухобойку, схватился за муху, одна муха не смогла его поднять, тогда он схватился за еще одну, схватившись за пять мух, он стал подниматься вверх. Потолок раздвинулся, и они вшестером полетели вверх. На высоте сто - сто пятьдесят метров он отпустил мух, и его тело понеслось вниз. Он упал на пол и убил всех тараканов, человекобойка разломалась. Он встал, отряхнулся, похоронил тараканов с остатками человекобойки. Взяв мухобойку, убил всех мух и лег на кровать. С тех пор у тараканов нет человекобойки, и мухи не любят людей.
ЛЮДИ
Он поднялся высоко-высоко и увидел то, что раньше просто не мог видеть. Только с высоты пяти тысяч километров это было хоть как-то заметно. То, что внизу казалось бессмысленным и хаотическим движением внизу, здесь приобретало довольно строгий смысл. Все эти элементы мира образовывали спирали, которые диффундировали, размачтовывались, сворачивались. И он понял, что делают все. Все стремились в центр. По какой-то странной программе они сперва искали где он, смотря, куда бегут остальные, а затем срывались с места и бежали. Было видно, что выбор центра - сугубо субъективное решение. Думается, что на вопрос, где же этот центр, ответов получилось бы не намного меньше, чем опрашиваемых. Но какие то удивительные особи пытались строить свой центр; после неуклюжих попыток они начинали доказывать другим, что это именно тот центр, который им нужен, помогали пройти, но тот, кто не заходил в этот приватный центр, видел лишь плохую пародию на то, что ему виделось центром. В центре виднелась малая по сравнению с другими точка центра, и она находилась в центре. Скорее всего, это и был истинный центр, мысль о достижении которого двигала этой смесью существ. Туда шел единственный человек, и все вокруг называли его центром. Он - единственный, кто мог идти по прямой, траектория других же постоянно искривлялась спиралью. Оказалось, что центра было два: один неподвижный, другой к нему продвигался. Через какое-то время центры соединятся, и останется один центр в этом мире. Никто больше не будет предполагать об истинном центре, другие центры пропадут, и субъекты мира не будут знать, что делать, они остановятся и разлетятся от центра. До центра оставалось центру еще очень долго, и он решил спуститься.
СВЕТ ИЗ ОКОН
Можно было смотреть из окна, в окне можно было рассмотреть множество других окон.
ИГРА
В темной комнате он сидел один, тусклый свет освещал карты, его лицо и какие-то тени в глубине комнаты. Скорее он выигрывал, о чем говорила улыбка на его лице. Он вел игру, поэтому раздавал; соперник был серьезный - его судьба. Ставки менялись, он надеялся на порядочность своей судьбы, и это давала надежду, что она не станет вмешиваться в расклад. Он не хотел, чтобы судьба вмешалась в его планы завтра, она же хотела противоположного. Он уже отыграл у нее неделю, в картах ему везло достаточно часто. Судьба очень хотела отыграться, и это ее желание усиливалось с каждым проигрышем. Очень хотелось спать, но судьба не выпускала его из игры. Ставка поднялась до года невмешательства, на флеш судьбы он ответил покером, судьба обиделась и ушла из игры. Довольный, он пошел спать. На следующий день, выйдя из дома, светило солнце, и до двенадцати часов все получалось. Потом он смог вспомнить только звуки "скорой помощи". Судьба очень обиделась за проигрыш и не смогла придерживаться правил честной игры. Еще лет пять он больше никогда с ней не играл по-честному.
ДЕЛЕНИЕМ
Человек читал книгу, это был учебник, где подробно излагалась жизнь, самая простая жизнь на планете - жизнь одноклеточных. Этот человек был студентом биофака, и поэтому чтение подобных книг было его непосредственным занятием. С той энергией, с которой он пытался уяснить жизнь одноклеточных, он делал всё. Он был бодр и сумасшедше весел, его взгляд заражал этим весельем окружающий мир, и мир вокруг него превращался в яркую картину художника-абстракциониста. В этом окружающем мире становилось все лучше; девушка, которую вряд ли кто раньше замечал, попадая в этот мир, становилась до бешенства привлекательной, любой недостаток человека превращался в достоинство. В один день все прекратилось, прекратилось очень быстро. Через девять месяцев после этого прекращения следователь прокуратуры выяснял причины самоубийства. Найдя в комнате маленький диктофон, исходя из своих служебных обязанностей, он узнал причину смерти яркого мирка. На ленте был диалог, диалог парня и девушки
":Мы не встречаемся уже две недели, ты стал другим: я не понимаю, что происходит: Леша... ты совсем другой, другой: Мы не извиняемся, но тот, кого ты имеешь в виду, называя Лешей, умер, точнее, я его убил: Мне был нужен его мир: надо сказать прекрасный мир: поэтому он мне и был так нужен: А я, знаешь, вообще не встречаюсь с девушками: в твоем понимании: Нам, мне это не нужно: ведь я размножаюсь делением, простым делением: мне только нужно выбрать подходящий мир... Лешин мир был очень хорош для деления: мы не живем долго, всего девять месяцев: пока мир не иссякнет до конца: для вас мир один, в одном мире деление невозможно... делиться можно только в другой мир, вот вы и не можете размножаться делением: У нас интереснее, у каждого свой мир: нам только надо искать другие подходящие миры и делиться туда: у тебя без Леши плохой мир, я не буду в него делиться: Попытайся его улучшить: И мы очень приятно проведем время: извини, мне надо искать другой мир, тебе этой проблемы не понять".
Следователь узнал, кто разговаривал с покойным, ее имя совпало с новой пациенткой психиатрической лечебницы. Придя к себе в кабинет, он завел дело, дело об убийстве; все-таки у Леши был очень хороший мир.
ИГРУШКА, ПРОСЯЩАЯ КУШАТЬ
Все для него было хорошо до тех пор, пока ему не подарили цепочку, красивую цепочку, где особенным украшением был маленький платиновый крестик; так с тех пор у него началось все очень хорошо. Он просто стал замечать, что, как только ему что-то необходимо и он этого желает, так это исполняется. Просыпаясь утром и видя в окне дождь, он желал, ему просто очень хотелось, чтобы к обеду он прекратился, и он прекращался. Теперь он дозванивался до любого, ему просто это надо было сильно захотеть. Он сменил место работы на другое, которое ему ну очень хотелось, и быстро поднимался по служебной лестнице. Далее он начал замечать, что если он начал что-то делать вдруг, то это обязательно пригождалось для последующих действий; в его голове уже не возникало сожалений, типа "надо было поступить так-то". Иногда он желал одного, но исполнялось все не очень точно, но и здесь он нашел заминку: ему надо было просто точнее представлять, чем точнее он представлял то, чего он хочет, и просил, тем точнее это исполнялось. Как-то он опять напился с друзьями и рассказал, как он живет последнее время. Они только посмеялись. Он попытался услышать ответ, но они опять ничего не сказали, только сунули ему в карман какую-то игрушку. Наутро, проснувшись, он нашел в кармане тамагочи.
ФОТОГРАФИЧЕСКАЯ ПЛЕНКА
Обычная прогулка, он всегда совершал прогулки перед сном, сон так приходил быстрее и не отпускал до утра. Этот вечер был особенно звездным, метеоры сгорали так часто, что он уже не мог придумать, чего бы ему пожелать. Хлесткий удар по голове привел его к мысли: что же это случилось? Случилось то, что на его голову упал пакет, пакет, набитый чем-то. Его обидчик валялся в трех метрах, любопытством он перепрыгнул двухметровую лужу, отделявшую от пакета. Пакет не был заклеен, он был зашит, мешковина пакета насыщала окружающее пространство запахам ладана, голова закружилась. Перочинный нож с трудом разрезал толстую нить, в пакете были картинки, картинки располагались на дощечках, толстых холстах и фотографической бумаге. Еще там был моток, моток, напоминавший моток пленки.
Он взял первую картинку, на ней был человек, молодой человек, в доспехах века девятнадцатого; это была сцена боя, хотя ракурс картинки и не позволял увидеть тех, с кем дрался это молодой человек, но бой был явно неравный: хотя была отрублена левая кисть, меч в правой свидетельствовал, что человек и не собирался сдаваться, на его лице была улыбка, улыбка счастливого человека. Но самое удивительное было сзади дощечки, на ней был удивительный знак. В одном из учебников он помнил, что так когда-то обозначался рай, чуть выше он увидел другой знак, знак этого же периода, знак счастья. Рассматривая другие картинки, он больше не находил этих знаков, на других были тоже две метки, хотя значили они противоположное - несчастье, ад, и стрелка вниз. Он рассматривал находку еще часа два, не замечая, что стоит в луже и рассеченную бровь.
Наутро он опять достал находку, и новое открытие его просто ошеломило, смотря на любую из картинок, на которой всегда был изображен всегда один человек и, скорее всего, перед смертью. Но самое удивительное то, что он мог из увиденного рассказать всю жизнь этого человека, и если он задавал себе вопрос, что делал этот человек тогда-то, то вплоть до секунд он мог себе ответить не только что он делал, но и о чем думал, причем все это он видел в картинках. Картинок было много, около двадцати, люди на них были из разных эпох, и их объединяло только то, что на обороте каждой была стрелка вниз. Вечер принес еще больше: друг, зашедший в гости, видел в них то же самое, и с точностью до секунд они одинаково видели, что происходило со всеми ними. Пленка же была менее удивительна: на ней в негативе по порядку шли те же картинки, что и на твердых носителях. К утру следующего дня он понял, что на этих картинках изображены жизни, жизни совершенно различных людей из разных эпох.
Можно было также сделать однозначный вывод о том, что для них и, видимо, для остальных счастье - это ощущении рая, и что их жизнь была всего лишь мгновение, заснятое на пленку, и затем на эту картинку ставилось клеймо. Ясно, что постановка клейма сильно зависела от последнего мгновения, которое и наносилось как изображение. Ему подумалось, что действительно, размер жизни, может, даже и быстрее, чем вспышка фотоаппарата, если ее отнести хотя бы к десяти тысячам. Когда на следующий день он вернулся домой, пакета не было, а окно было разбито. Все, что теперь ему было нужно, это увидеть фотоаппарат, которым делали эти снимки, да еще и самого фотографа.
Моисеенко Юрий
|
|
 |
