Публикации

“Попрошайка”

- Извините...

Я маленький, серенький человечек, никому не нужный. С трудом пробиваюсь сквозь тугую толпу. Не трогайте меня, пожалуйста, не трогайте меня... Как юродивая какая-то, скрючилась, сгорбилась, только бы никто не заметил, не обратил внимания... Отстаньте от меня, пожалуйста, не трогайте...

- Осторожно, твою мать!

Ну вот, я же просила...

Ну не могу я осторожно, не получается после бутылки пива - шатает из стороны в сторону. Вроде бы и странно, что с одной бутылки развезло, только я с утра ничего не ела, лучше пивом залиться, чтобы меньше думать...

Люди, как же вас много! Люди, куда вас несет!? А хотя - мне все равно, неситесь, куда хотите, по своим делам, по своим работам, только меня не трогайте. Обходите меня стороной, не задевайте меня...

Неситесь, куда хотите, только не трогайте...

"Вперед, вперед, плешивые стада!" Я даже отойду в сторону, чтобы не сливаться с вами. Я наблюдаю свысока, как вы мечетесь, толкаетесь, материтесь... А мне никуда не надо, меня нигде не ждут, я свободна!

Вперед, вперед, плешивые стада!..

Покурить бы... Метнулась к толпе. Вон идет мужик с сигаретой, сейчас...

- Простите, у вас...

Опять! Я же просила не толкаться! Пролетел какой-то мимо, лысый, с портмоне, отпихнул и полетел дальше, не заметил даже. И теперь ищи-свищи того с сигаретой...

- Простите, а у вас сигаретки не будет?

- Последняя... - показал на дымящуюся во рту.

Врешь ты все, что последняя, небось у самого полная пачка, жалко просто... А хер с вами со всеми! Даже покурить не дают! Где там мой рубль, сейчас куплю поштучно...

Опять просачиваюсь сквозь бесконечный поток людей на другую сторону улицы - там палатка. За рубль поштучно только "Ява"; сойдет...

Глубоко затягиваюсь, до головокружения, выпускаю ровную струю дыма. За палаткой возвышается рекламный щит: "Курение? На это нет времени!" И девушка изображена, грациозно изгибаясь в прыжке сальто... У нее-то, понятно, нет времени. А я так не умею! У меня времени навалом, кури - не хочу!

Эх, пожрать бы сейчас...

- Простите, у вас рубля не будет?

Ну и не надо! Подавись своими деньгами, придурок!

Бог велел делиться. Грех не подавать просящему! "Не ожесточи сердца твоего и не сожми руки твоей пред нищим братом твоим..." В Бытии, между прочим, сказано.

А что такого?! Все пророки и жили только попрошайничеством. Будда - тот вообще царских кровей был, а все равно побирался...

Ну, я, конечно, не пророк, просто деньги нужны...

- Простите, у вас рубля не будет?

- А тебе на что? - на меня сверху вниз смотрит дядечка, интеллигентный такой, бородатый, с дипломатиком.

А я тоже уставилась на него, только снизу вверх. На что же мне деньги?

- На шоколадку...

- Пойдем, я куплю тебе шоколадку.

- Да ладно, вы лучше денежку дайте, я сама куплю...

- Нет уж, просила шоколадку, я тебе куплю шоколадку...

И сдалась мне эта шоколадка?! Лучше б денег дал!

- Тут магазинов нет поблизости.

- Вон там за углом продуктовый, пойдем. Или не нужна шоколадка?

- Нужна... - обреченно вздыхаю. Уж лучше шоколадка, чем вообще ничего.

- Ты не думай, мне не жалко, я просто человек конкретный. Сказала, на шоколадку, - получай шоколадку. А то вдруг ты на наркотики собираешь!

Вот уж спасибо! За кого только не принимали, уже привыкла, но за наркоманку - это уже слишком! Обижаюсь, но молчу.

Находим магазин "Продукты". Он покупает мне "Вдохновение", пытается дальше завести разговор, что-то рассказывает о своей работе, чему-то меня "поучает"... Думает, если шоколадку купил, значит, все можно! Наконец, вежливо сматываюсь от него...

Кладу "Вдохновение" в карман и заново отправляюсь за деньгами.

Опять вливаюсь в хаотичную гущу толпы. У кого бы спросить? Вон какой-то мужик, в шлепанцах и шелковых штанах, с пивком идет. Наверняка денег куры не клюют.

- Простите, рубля не будет?

Насмешливо хмыкает в ответ. Его догоняет такой же в шелковых штанах, только повыше, обнимает за талию...

- Что, девочке на презервативы не хватает? - хихикают.

Кругом одни извращенцы, блядь! И толпа-то на них даже вроде как и с уважением смотрит! Как будто они не пидоры несчастные, а какие-нибудь там дипломаты, иностранцы на худой конец... А хотя - толпа? Да что толпа-то!? Стадо! Кто богаче, тот и прав. Помню, Венечка Ерофеев писал: "Мне нравится, что у народа моей страны глаза такие пустые и выпуклые. Это вселяет в меня чувство законной гордости..." А мне наоборот, стыдно за их глаза, пустые, у кого-то испуганные, а у кого-то напротив, переполненные самоуверенностью, как у этих гомиков, например. И за сам народ мне стыдно. Точнее даже не стыдно, я просто их ненавижу! Просто так, за то, что они такие...

Кроме тебя, конечно... Конечно, кроме тебя, Лешка... Все кругом идиоты, дураки, уроды... Только ты один все это видишь, все понимаешь, мы с тобой вместе понимаем... Я только тебя люблю, Лешка, только тебя...

У него лицо без эмоций, ко всему равнодушное. За все время нашего с ним общения я ни разу не видела его улыбки. Хотя нет, видела, конечно, только это была не совсем улыбка, а скорее усмешка какая-то издевательская... Он почти ни с кем не общался, хотя собутыльники у него всегда имелись. По большому счету, с ним и общаться-то нормально можно только когда он пьяный, а по трезвому так только, мычанье одно... Он мне как-то признался, что его любимая женщина - водка. А я тогда, помню, обиделась даже, глупая...

- Простите, рубля не будет?.. Спасибо.

А Лешке уже на все наплевать - пресытился.

- Леша, пойдем в парк сходим, погуляем?

- Пойдем.

- А хотя, может, лучше в кино?

- Может, в кино.

- Можно еще водочки выпить...

- А у тебя деньги есть?

- Ну, есть немножко...

- А то вчера в общаге опять бухаловка была, я последние деньги спустил...

Лешка живет в студенческом общежитии один в комнате, так что где выпить - всегда есть. Я наскребаю последние деньги, мы покупаем водку, напиваемся и, естественно, не попадаем ни в какое кино, ни в парк, никуда, кроме грязного пропитого общежития... А что еще-то? Куда еще? Да тем более что...

Опа... Китаец какой-то, весь с иголочки...

- Простите, у вас рубля не будет?

- Нэ понимать...

- Рубля... - показываю пальцами кружок.

- Нэт, нэ понимать...

- Рубль, рубль, один...

- Сигарету? - на ломаном русском. Лезет за пачкой.

- Нет! - мотаю головой. - Ван рабл!

- Скол-ко?

- Рабл, рабл, один!

Кидает десять копеек в подставленную ладонь.

Рубль, рубль, узкоглазый урод! Ван рабл...

- Эй, доченька...

Оглядываюсь. Стоит старушонка с протянутой рукой, грязная вся, в засаленной плюшевой шубейке.

- Чего?

- Доченька, ты не так проси, ты жалостливо... Скажи: подайте ради Христа...

Ну вот еще, буду я унижаться! Что я, нищенка, что ли!? Прошу как прошу.

- Рубля не будет? - пытаюсь придать интонации как можно больше хамства.

Дает! Целых пять! Победоносно оглядываюсь на старушонку. Она все также жалко стоит с протянутой рукой. И будто на лице у нее написано: подайте ради Христа, подайте ради Христа... Подаю.

- Простите, рубля не будет?

Роется в кошельке. Мелочь звенит.

- Мне вообще-то пять рублей не хватает, ну сколько не жалко...

- На что не хватает?

- На жизнь...

- Пять рублей на жизнь? Это мало... На, держи десять.

- Спасибо.

А он делает такое лицо, будто спас меня от голодной смерти. Типа: на, держи, и ни в чем себе не отказывай! Вот будет смешно, если он на обратном пути меня увидит. Он небось уверен, что обеспечил меня на ближайшее будущее, а я опять попрошайничаю!

У меня уже бутылка пива в кармане. Еще два раза по столько же - будет водка. Жизнь-то налаживается! А мы вчера с Лешкой из окна выброситься хотели. Вот уроды... Сидели, как всегда, в Лешиной комнате, пили. Он перед каким-то парнем по пьяни душу изливал:

- И настолько все меня достало, как будто камень на шею повесили, и волочишься с ним всю жизнь... А кругом все дебилы, только смеются над тобой! Они думают, они умные такие, а они дураки все! Что мне их этот интеллект, у меня одна формула - пей не думай!

- Может, тебе уже хватит? - его собеседник утомился.

- Налива-ай! Ну так вот: усеки это - пить и не думать!

Он замолчал и через несколько секунд разразился воплем:

- А-а-а, да пошли вы все на хуй!

Никто не обратил внимания.

- Убьюсь! Выброшусь из окна!

- Правильно, правильно, иди выбросись, а то скучно что-то...

Лешка разочаровался, что не произвел ожидающего эффекта своим заявлением, и на всякий случай проорал еще громче:

- Выброшусь!

И на этот раз всем было наплевать.

- Эй, Анечка...

Это он меня. Он ко мне либо никак, либо "Анечка". Только эта "Анечка" у него какая-то неласковая получается; наоборот, снисходительная, что ли, "Анечка"...

- Правильно, правильно, и Анечку с собой бери! - раздались пьяные крики.

Мы взялись за руки и вышли.

- Удачного полета! - послышалось вдогонку.

Мы остановились у единственного окна в коридоре.

- Ну чего, бросаться будем? - он спросил как будто серьезно.

- Вперед.

- А ты?

- А я не хочу.

- Давай, Анечка, давай на раз, два, три... Прославимся! Вдруг в газете какой-нибудь напишут!? Прям как Ромео и Джульетта - погибнем вместе!

- Да мы молодые еще - погибать. Ты хотя бы до возраста Христа доживи...

- Да это поздно будет... - ответил он с задумчивой серьезностью и с треском распахнул окно. - Давай выбросимся, у меня экзистенциальное томление.

- Экзи... что?

- Это значит - я томлюсь от своего существования.

- Понятно...

- Да ничего тебе не понятно! Давай выбросимся - раз, и все...

Мне вдруг стало жалко его. Он и сам не знает, чего ему надо. Хотел бы действительно выброситься - уже давно бы прыгнул не раздумывая. А он боится; значит, жить хочет... Бедненький. Да еще это... как его... Экзистенциальное томление.

Нежность к нему вперемежку с жалостью переполняли меня, и, сама того не заметив, я обняла его и по-матерински поцеловала в лоб.

Но Лешка неправильно меня понял:

- Трахаться будем?

- Фу, какой ты грубый!

- А как надо - любовью заниматься, что ли?

- Ну...

- Это же пошло: трахаться, пихаться - вот это правильно.

Правильно. Какой тут к черту любовью, нет у нас никакой любви! Так только, пьем и спим вместе...

- Ну чего, пойдем?

- Пойдем.

Не отмазываться же теперь?! А то вдруг опять выброситься захочет...

Пошатываясь, заходим в его комнату. Люди уже куда-то испарились. Наверное, кончилась водка.

Падаем на диван со скомканным покрывалом. Что-то больно врезается в лопатку. Вышвыриваю это подальше, чтобы больше не мешалось.

- Эй, осторожно, это же моя книга! - закричал Лешка.

- Ничего с ней не сделается! - обиженно пробурчала я.

Лешка - писатель. Это у него святое - писать. А ведь он действительно, черт возьми, хорошо пишет! Я читала. Только все мрачно как-то, но зато без лицемерия, правдиво... У Лешки недавно книга вышла. У него всего десять авторских экземпляров. Он их бережет как зеницу ока. Решает, кому подарить. Он мне как-то по пьяни обещал, но, наверное, забыл уже. А хотя кто я ему такая, чтобы он мне свой авторский экземпляр дарил? В крайнем случае, если захочу, сама куплю, а потом подойду к нему за автографом. Интересно, что он мне напишет?

А может быть, сегодня приехать к нему? Я соскучилась. Сейчас, только денег насобираю. Куплю что-нибудь вкусненькое под водочку...

- Простите, рубля не будет?

- Девушка, с вашей внешностью - и попрошайничать! Не стыдно?

Ни капельки. Если бы мне за внешность просто так деньги платили!

- Так вышло, денег нет...

- Ну ладно, держи за красивые глаза.

- Спасибо.

Ну-ка, во сколько он там мои глаза оценил? Два рубля. Негусто. А еще туда же: "С вашей внешностью попрошайничать!"

Да уж, такими темпами я буду долго собирать на хорошую закуску... Люди, ну дайте мне денег в конце-то концов! Я знаю, у вас они есть, а мне нужнее. Я по Лешке соскучилась. Я его люблю. Я поскорее хочу к нему. А с пустыми руками как-то неудобно... Вдруг ему не до меня? Вдруг он меня не ждет? А с водкой и жратвой как-то проще, там все сразу встает на свои места. Сразу оказывается, что тебя ждали, что ты к месту. А потом, в середине вечера, опять кончается водка, и на тебя устремляются такие умоляющие невинные взгляды: "ну пожалуйста..." А потом находится кто-то смелый, который говорит напрямую: "Анечка, водка кончилась..."

А я, естественно, даю еще денег, они бегут за водкой, нажираются... Я не могу им отказать. Я привыкла работать, всех кормить и поить, и когда у меня нет денег, я чувствую себя обязанной. Наверное, это правильно. Кому-то дано зарабатывать деньги, кому-то нет. Вот Лешке, например, не дано. А мне очень даже. И почему бы мне его не кормить и не поить, если я могу? Сколько себя помню, всегда где-то крутилась-вертелась. Это вот сейчас только опустилась до попрошайничества... Ну, это ничего, это потруднее всякой работы будет... У этих жлобов денег попробуй вытряси! Это ведь тоже надо способности иметь!

Вон продается "стефф-хот-дог", там мужик какой-то стоит в черном пальто, спиной ко мне, наверное, покупать собрался, значит - деньги есть...

- Простите, у вас рубля не будет?

Оборачивается. Лицо изгажено оспой, на рубашке не хватает пуговиц, от него пахнет грязью...

- Чего, подруга, на еду собираешь? - понимающе вопрошает.

- Ну... Я вообще, на жизнь...

- Пойдем, я тебя накормлю. У меня тут поблизости в подвале еда осталась.

- Да нет, спасибо, я лучше денег насобираю...

- А может, ты пить хочешь? - достает из кармана пальто полупустую бутылку "кока-колы". Небось нашел где-нибудь...

- Да ладно, правда не хочу, спасибо...

- Ну как хочешь, - дружелюбно обнажает гнилые зубы.

Спешу уйти. Так вот она какая, нищенская солидарность.

- Простите, рубля...

Ну и не надо.

- Простите, рубля не будет?.. Спасибо.

Вау! А это что еще за стада!? Все в одинаковых белых футболках, спереди изображение Путина, а сзади надпись: "Идущие вместе". Партия, что ли, такая новая? Все молодые, лет восемнадцати, и как один - со стаканчиками из "Макдоналдса". Их там, наверное, просто так кормят, чтобы они лицо президента на своей груди носили. Интересно: я, если мне такую футболку надеть, - меня тоже на халяву кормить будут? Хотя нет, на меня такую ответственность не возложат, испугаются: вдруг мне мало покажется и я опять попрошайничать пойду. А попрошайничать с лицом президента - это уже слишком! Подхожу я, например, к человеку, и вдруг... на него с моей груди проникновенно смотрят президентские глаза. И словно голос за кадром: "Простите, рубля не будет?" И вот что хочешь тут, то и делай! Но не откажешь же, когда на тебя, можно сказать, лицо страны уставилось и просит денег.

А они, сволочи, знали, на кого эти футболки надевать! Это же всё "золотая" молодежь, будущее России! Они всю жизнь в "Макдоналдсах" жрали, в кино, по дискотекам ходили... А тут вдруг взяли, хо-па, и облачили их всех в президентскую рожу. И название даже придумали: "Идущие вместе". Смотрите, мол: это их всех президент угощает и по дискотекам, в кино водит, смотрите, какие они все благополучные! Теперь вы видите, какой у нас замечательный президент?! Будете его любить - и у вас все будет так же благополучно!

Не верю! Слышите, не верю!

А может, у них денег спросить? Наверняка есть. Метнулась к отставшей парочке "Идущих вместе".

- Простите, у вас рубля не будет?

Те на мгновение прервали свою беседу, окинули меня взглядом, и с брезгливой ухмылкой двинулись дальше.

Жлобы!

- Теть, дай денежку...

Меня тянет за рукав маленькая цыганочка. Смугленькая. То ли кожа такая, то ли от грязи. Просящим жестом протягивает ко мне свою детскую ручонку и умоляющие смотрит прямо в глаза.

- Да нету у меня ничего, я сама попрошайничаю! - пытаюсь увернуться от нее.

Она, видно, не понимает меня или думает, что я жмотничаю: берет и резво делает "колесо" передо мной. И в ту же секунду опять тянет за рукав.

- Теть, дай денежку... - будто и не отходила от меня.

- Нету! - пытаюсь закричать.

- Ну дай...

Не выдерживаю. Даю ей рубль за "колесо".

Сама не заметила, как вышла на Старый Арбат. Тут золотое место для попрошаек. Сплошь и рядом иностранцы и наши московские граждане, которые пришли сюда тратить деньги. Правда, здесь много конкурентов - не одна же я такая умная. Тут хорошо, люди интересные - музыканты, художники... Хотя мне рассказывали, что раньше здесь было лучше, а сейчас вообще делать нечего. Как ни странно, но мне очень часто приходится слышать эту фразу: "Раньше было лучше". Раньше был Арбат, русский рок, был Питер, "Битлы", был Высоцкий, Окуджава, да сколько всего было! А сейчас? И так жутко обидно становится, что родилась в бесцветное время, что сейчас уже ничего нет. Настоящая жизнь осталась где-то там далеко. Счастливцы, успевшие ее застать, живут воспоминаниями. А мне чем прикажете жить? Вашими рассказами и своей бесцветностью? Во имя памяти предлагаю переименовать улицу Арбат в улицу Булата Окуджавы. Он ведь жил здесь и столько спел о ней. Да и зачем нам в конце концов два Арбата? Когда не было Нового - Старый был в самом расцвете, тогда здесь и была настоящая жизнь. Появился Новый - и Старый Арбат поник; осталось только название прежнее. Давайте переименуем.

Лешка вот успел пожить. Хоть немного, но успел. Ему сейчас тридцатник. Он мне тоже рассказывал, что раньше было лучше. Он Цоя и Науменко живьем видел. У него молодость была интересная. Он скучает по ней. Особенно когда выпьет, скучает.

Один раз мне было стыдно за него. Лешка, как всегда, был под градусом. Мы гуляли по Москве.

- Анечка, у тебя деньги есть? - спросил он, чуть пошатнувшись.

- А что?

- Да выпить бы...

- Пойдем в кафешку зайдем, не на улице же, как алкаши...

Зашли в первую попавшуюся на пути. За столиками сидели люди, туда-сюда сновали официантки с подносами.

- Еще бы пожрать чего... - вздохнул Лешка как бы между прочим и встал за моей спиной.

Я посмотрела прейскурант, затем в кошелек. Просить Лешку добавить мне - бессмысленно. Он всегда без денег. А у меня впритык хватало на двести грамм с запивкой. Я стала отсчитывать деньги, сначала по десяткам, потом пришлось наскребать по рублю.

- Пойдем отсюда! - Лешка резко дернул меня за руку, так что вся мелочь со звоном рассыпалась по полу.

- Зачем?! А водка?

- Лучше на улице выпьем, как алкаши...

Я ничего не ответила, опустилась на пол и стала ползать - собирать рассыпавшиеся монетки.

- Девушка, вы... да, вот вы... Скажите, вы смогли принять капитализм?

Я оторвала взгляд от пола и посмотрела на Лешку. Он навалился на стойку и властно вопрошал молоденькую официанточку. Она замялась, не знала, что сказать, а потом раздраженно ответила:

- Молодой человек, я на работе!

Лешка не удовлетворился ответом и перекинулся на другую, моющую полы.

- Девушка, ну а вы скажите, вот вы сейчас плевки за всеми подтираете, ну неужели вас это устраивает!? Вы, девушка, капитализм приняли?

- А меня никто не спрашивал, он сам по себе наступил. Но я привыкла.

- Вот видите! Вас просто заставили его принять! А если бы с вами считались, а? Вам бы ведь было приятнее?

Девушка молча продолжала мыть пол.

- А вы? - Лешка метнулся к парочке за столиком. - Вот ты девушку в кафе привел, у тебя, наверное, с деньгами порядок. Значит, ты принял капитализм!

Парень поднялся из-за столика.

- Послушай, я вообще ничего не принимал. Живу себе и живу. Мне вообще по фигу! Чего ты пристал-то!?

Огромный бритоголовый охранник настороженно наблюдал за Лешкой.

- А я капитализм приняла, вполне, - вмешалась дама за соседним столиком, лет сорока, с двойным подбородком. - Да, а что тут такого? Я не хочу как все, под одну гребенку. Я, например, очень хорошо устроилась. У меня свое дело. Почему бы мне его не принять?

- А я не принял! И никогда не приму, потому что я не буржуй! - заорал Лешка. Охранник направлялся в его сторону.

Я вскочила с пола, так и не собрав до конца все деньги, и подбежала к Лешке, пытаясь его увести.

- Леша, пойдем, хватит!

- Не приму! Не хочу быть как вы, я не буржуй!

Тут к Лешке подошел охранник и вытолкал его взашей:

- Пошел вон, у нас заведение для буржуев!

Я выбежала за ним. Люди за столиками все разом оторвались от еды и наблюдали за нами, как за клоунами. Мы вышли на улицу, а они всё еще съедали нас глазами через стеклянные двери. Мне было стыдно за него. За жалкий пережиток того, старого, который по недоразумению оказался среди чужих. И чего он им всем доказывает!? Они же все равно сочтут его за психа! Какой же он все-таки жалкий...

- Эй, красавица, иди сюда, нарисую...

По Арбату и пройти спокойно нельзя! Вечно всем чего-то от тебя надо.

- Да у меня денег нет.

- Ну и ладно, иди так сюда.

- Чего?

- Ничего. Пиво будешь?

- Буду.

- Ну, иди.

Не успела я подойти, как портретист усадил меня к себе на колени. От него несло перегаром. Я попыталась вырваться, но в ответ он только усмехнулся:

- Даже не надейся, насиловать все равно не буду!

- А я и не...

- Да ладно, знаем мы вас!

- Чего знаем?

- Меня, кстати, Стас зовут.

- Аня...

- Ну вот что, Анюта, мы с тобой сейчас кого-нибудь нарисуем, а потом на заработанные выпьем. Понятно?

- Ага.

Принимается что есть мочи созывать народ.

- Подходите, нарисуем! Портрет, недорого!

Рисоваться почему-то никто не хотел, и я решила действовать проверенным способом.

- Стас, не так ты деньги зарабатываешь!

- Опа! Это как же?

- Да попрошайничать! Самый легкий способ! Свободный график работы, начальников над тобой нет...

- И не стыдно тебе?

- А чего?

- Ну зачем всяким нищим уподобляться!

- Да я просто на жизнь прошу.

- Они тоже просто на жизнь.

- Да ладно, хочешь, сейчас быстренько на пивко насобираем...

- Не-е... На фиг мне такие деньги, я лучше нарисую кого... Подходите, портрет недорого!

- Ну как хочешь...

На мое удивление, к Стасу вскоре подошла симпатичная клиентка. Он засуетился, забегал, быстренько спихнул меня со своих колен и вообще забыл о моем существовании.

- Какой портретик желаете? Сухое масло, цветная пастель на канцене...

Тьфу, нет уж; я лучше попрошайничать буду, чем вот так перед каждым лебезить да и еще целый день упрашивать каждого встречного-поперечного, чтобы он соизволил нарисоваться. Стас даже не заметил, как я ушла.

- Простите, рубля не будет?

- Не будет.

- Рубля не найдется?

- Нет.

Я хочу к Лешке. Очень хочу к нему. Ну дайте же мне наконец денег! Я сделаю ему подарок: куплю водку и жратву. Быстрее! А он и сам успеет нажраться непонятно с кем! А мне с ним выпить хочется...

- Простите, рубля не будет?

- Спасибо.

Еще чуть-чуть, и рабочий день пора заканчивать.

- Эй, герла!

Оборачиваюсь - панки. Все как один с цветными стоячими ирокезами, в кожаных куртках, и рожи у всех красные - наверное, только что приняли. Один, самый высокий, сделал шаг вперед - я отшатнулась. Дыхнул перегаром и спросил, глядя мне прямо в глаза:

- Деньги есть?

- Нет, откуда?

- Не гони! Думаешь, мы не видели, как ты собирала?

- Да не дают ничего, правда - жлобы!

- Хорош, гони, что насобирала!

Я срываюсь с места и пулей лечу от них. Тут же слышу за своей спиной громкий мат и топот - они рванули за мной. Бегу, не разбирая дороги, сбивая с ног прохожих. На секунду преграждает путь медлительная иномарка. За ней открывается арка. Сворачиваю туда и оказываюсь окружена старыми арбатскими домами, готовящимися под снос. Дальше бежать некуда. Хочу открыть подъездную дверь, может, там удастся спрятаться, но... не успеваю - они уже здесь.

Чувствую чей-то сильный удар с размаху, не удерживаюсь, падаю. Ничего не видно - глаза наполнились мокротой. Они бесцеремонно шарят по карманам - звенит мелочь. Кто-то еще пару раз пнул ногой для верности. Кажется, потекла кровь.

- Делиться надо - это наше место, - поясняет чья-то красная рожа.

Еще с минуту слышится их гоготание и ругань - делят добычу. Звуки постепенно умолкают: ушли наконец...

Господи, как же больно, не могу... За что? Господи, прости меня, я больше не буду. Что не буду? Ничего не буду. Не буду. Сейчас сдохну! Господи, ну за что же? Ублюдки...

Ничего скоро все пройдет. Еще немножко, вот, вот, уже отпускает... Нет... опять... Больно.

Мне и так было плохо, господи. Зачем же еще? Умру. Кровь течет. Терпи, терпи, пожалуйста... Переживем, мы всё переживем... Нет, больно! Не могу... Держись, Анечка; пожалуйста, держись...

В такие минуты я очень жалею, что не родилась здоровенным мужиком. Ох и получили бы они у меня тогда...

Не знаю, сколько времени я так провалялась. Может, час, два. Или меньше? Боль утихла; только там где текла кровь, немного пощипывало. Пройдет.

Всё, сволочи, забрали! А может, еще осталось что-нибудь? Ну-ка... Пять... рубль... еще пять... копейки... Ура, хватает на пиво. Все болит, люди толкаются, достало! Лучше пивом залиться, чтобы меньше думать.

Усаживаюсь с бутылкой на бордюрчик возле дороги. А надо мной, как тень, тут же нависает небритый человек с холщовой сумкой.

- Скоро освободится?

- Да подожди ты, дай попить!

Но человек не уходит, а просто становится чуть дальше от меня. Я все равно чувствую его присутствие и нетерпение.

Так всегда. Так всю жизнь: над тобой кто-то стоит и ждет чего-то.

Ты должна.

Ты обязана.

Ты сделаешь...

А когда ты решишь, что выполнил долги, и захочешь наконец спокойно вздохнуть - в этот момент за твоей спиной встанет Она, точно так же, как сейчас стоит этот небритый. Она тоже будет молчать и терпеливо ждать. Но ты обязательно почувствуешь ее - вечную, красивую, верную - свою смерть.

Приди ко мне, моя радость! Я очень жду тебя... Ты такая красивая, я знаю. Ты меня не обидишь. Родная моя...

Да на, на! Подавись своей бутылкой!

Даже выпить спокойно не дадут!

Теперь надо в другом месте деньги собирать, а то здесь, видно, все схвачено.

А может, без денег к Лешке? Он меня примет. Хотя нет, не поеду. Он думает, что у меня денег навалом, что у меня все как по маслу, что я вообще само везение! Пусть дальше так думает. Поеду, когда будут деньги.

Мы с ним тогда сядем за водочкой, посмотрим друг на друга, и нам так хорошо станет. И больше никого не надо. Только мы и водка. Летова послушаем, поговорим за жизнь, покурим... Он, может быть, даже меня любит. Хотя какая разница? Главное, что нам хорошо вместе...

Ну пропустите меня, в конце концов! Я же иду к нему! Что вы толкаетесь!? Расступитесь, мать вашу!

Меня захлестывает разноцветная толпа и несет куда-то по течению. Пытаюсь выбраться.

- Тебе что, дороги мало!?

- Извините...

Я мечтаю стать невидимой, чтобы никому не мешать, или, на худой конец, превратиться в голубя: они умеют летать, и их кормят хлебными крошками на халяву.

Быстрее пробраться сквозь толпу, только бы никто не заметил, не обратил внимания. Отстаньте от меня, пожалуйста...

Пожалуйста, не трогайте меня...

Маранцева Анна