Публикации

“Настоящий полковник”

С женихами Катьке опять не везло. Она была маленькая, скромненькая, на танцах ее никто не замечал.

- Я раз пришла - меня не приглашают! Два пришла - не приглашают! Думаю, что это я буду стоять-то одна? И больше не пошла.

Папаня быстро спился, повесился на нервной почве, и Катькина мать поехала лимитчицей в Москву. Взяла своих дочек, один деревянный чемоданчик - и больше они этой деревни не видели. С тех пор прошло уже 350 лет. Катька теперь настоящая москвичка, хотя в собор Василия Блаженного ее сводила я, да и то пару лет назад. Но и через 350 лет она осталась мужененавистницей. При ней невозможно было лишний раз упоминать мужчин, хвалить их, и уж тем более рассказывать про свои любовные аферы. Только жесткая критика особей противоположного пола. Это - сколько угодно. Почти всегда такие разговоры подводились к Катькиному мужу - он тоже оказался страшной сволочью.

- Комсомольский вожак - хуже быть не может. А чем заканчивались все их комсомольские собрания? Пьянкой! Да бабы разные крутились Он мне грит: ты газет не читаешь, с тобой поговорить не о чем. Представляешь? У меня Алеша грудной, свекровь больная, дом на мне, а я еще и газет не читаю! А сам-то! Доучиться мне не дал. Сиди с ребенком, грит. Потом все равно работать пошла. Мне и на работу надо, и в сад, и в магазин. Еще ему пиво покупала после работы. Стояла в очереди, дура.

Муж от Катьки ушел. Оставил ей квартиру, вместе со своей больной матерью, и женился на какой-то профсоюзной активистке. Катька после развода лежала на диване, молчала. Впала в такую депрессию, что пришлось пролечиться два месяца в психушке.

Все боялись говорить с ней о случившемся, но она начинала сама.

- Это ж надо до такого додуматься! Я положила в вазочку конфеты. Белочка с орехами - мои любимые. Думаю, пусть в серванте стоят. Вдруг кто в гости придет - так у меня есть чем угостить. И забыла я про эти конфеты, а как-то захотелось с чаем попить. Смотрю, а там фантики завернутые пустые. А Семенов смеется. Какая сволочь: сожрал все конфеты и по-тихому заворачивал фантики! "Куплю я тебе таких конфет". А чего покупать-то, мне-то обидно уже.

Иногда мне даже казалось, что она все еще любит Семенова. Подумать только: такая серьезная женщина, всю жизнь самостоятельная, торговый работник к тому же, а какая сентиментальность. В старых журналах с вязаньем у нее был тайник. Она прятала от сына старые семеновские фотографии и статьи, которые он печатал в заводской газете. Однажды, когда я у нее гостила, она мне их показала.

- Глянь-ка, что покажу, - полезла в тумбочку со своими журналами по вязанью, из старых номеров достала желтые газетные вырезки и две фотографии.

- Лишь бы выпендриться. Если нигде себя не покажет - живот заболит. Видишь, статейки писал. Одна я только газет не читаю. Вишь, хитрый какой. Пролез в начальники. Мебель у него в кабинете кожаная. Секретарша в приемной.

Она опять завернула свои компроматы и спрятала их на место:

- От Лешки прячу.

Ей пришлось вновь увидеться с мужем. Однажды Катька нашла в комнате сына шприц и сразу направилась к Семенову, чтобы тот отправил его в армию в какую-нибудь приличную часть.

- Да. Грит: "Вы по какому вопросу"? Я грю: "По личному". Он так очки приподнял: "Это ты?" Я грю: "Да, я". "Не волнуйтесь, Катерина Васильна - я все сделаю".

Алексей прекрасно знал все ее тайники. И с отцом он виделся регулярно, ездил отдыхать к нему на дачу. Однажды он сообщил Катьке, что у отца родилась дочка. Она расстроилась ужасно. С новой женой у него детей не было 9 лет, и Катька была уверена, что Бог наказал его за нее. Теперь она никак не могла понять, почему же Бог его простил. С сыном она поругалась. В такие моменты она обычно звонила: "Мы с Алексеем в контрах. Приезжай". И мама отправляла меня, или мы ехали вместе в качестве громоотводов.

Мы всегда любили приезжать к Катьке. И не потому, что в Москву. Просто она очень гостеприимная. Квартирка у нее уютная. Все время готовили что-нибудь вкусненькое. Коньячком армянским из Катькиного военторга запивали. Мы всегда водили ее на Арбат и на Ваганьково, без нас она там и не бывала. Подарки друг другу дарили. Хотя дарила больше она. Нам-то особенно ее удивить и нечем. Привозили ей обычно всю свою сельхозпродукцию, и она всегда была рада и мешку картошки, и корзинке с луком, и свойской сметане: Она даже сушеные яблоки, которые наша бабушка ей упорно передавала, никогда не выкидывала.

- Кать, да выброси ты их! Небось еще и с червяками.

- Ни в коем случае. Я из них компот варю. А чего? Удобно. Чистить не надо, резать не надо. Сахарку засыпаю - вот тебе и компот.

Про ее хозяйственность уже ходили анекдоты. А бабушка всегда говорила: "Катерина у нас стоумовая". Свою двухкомнатную квартиренку она благоустраивала постоянно. То обои решит сменить, то линолеум перестелить, то шторы меняет. У нее в ванной висят полотенца для каждой части тела. В кладовке у нее все в специальных баночках. Она с работы приносила. Продавцы над ней смеются:

- Кать, ты как мышь! Весь хлам к себе домой перетаскала. Выброси эти коробки!

- Да вы что! Я в них кисточки свои буду складывать, шурупчики, гвоздики. В мешках-то неудобно. А так у меня все аккуратненько лежит. Крышечки закручиваются. Видно, где что.

Однажды она приехала к нам. И скорей начала окошки красить. Сама нам краску из Москвы привезла, кисточки свои, шпаклевку даже фирменную. Понаделала штапиков. Начала шпаклевать. Так все тщательно замазывала.

- Я долго делаю, но качественно. Не мешайте.

Целую неделю она посвятила нашим окошкам. И всю недели мы только и слышали: шпатель, штапик и шпаклевка. "Подайте шпатель!" "Где штапики?" "Открой шпаклевку". Когда окна были покрашены, она еще давала мне советы, чтоб, когда выйду замуж, знать, какие нужны штапики, как работать шпателем и почему не покупать дешевую шпаклевку, а то от этих сволочей, от мужиков, помощи не дождешься.

Мы с ней и прихожую обклеили клеенкой. Она ее тоже из Москвы привезла. Сама специально выбирала, чтобы маме понравилась. И мойку на кухню она нам привезла. Мы у нее ничего не клянчили. Просто она увидела, какой у нас позор на кухне, и сама привезла. Установила тоже сама. Она почти все умеет, а что не умеет, то обязательно спросит. У них на работе ремонт шел, так она за мастерами ходила, все выспрашивала, чем лучше плитку кафельную клеить, и свои рецепты им рассказывала. Сантехник ей подарил специальную штуку, чтобы засоры прочищать - она неделю радовалась, даже позвонила нам похвалиться. И все мужики из ее подъезда приходили к ней просить электродрель.

Сына своего она ко всему приучила. Он вообще был во многом на нее похож. И обожает ее страшно. Всегда ей на день рожденья дарит большущие букеты. Если уезжает куда-нибудь, обязательно привозил ей подарок. Стихи даже сочинял в детстве, все под названием "для мамы". Но очень часто их горячая любовь сменялась холодной войной. Когда он с ней ругался, заорать погромче, пинком по стенке садануть, так, чтобы штукатурка отвалилась. Или дверью хлопнуть со всей силы, чтобы коробка треснула. У Катьки на это одно объяснение: "Семенов, вылитый Семенов".

Однажды звонит: приезжай на зимние каникулы - мы с Алексеем в контрах. Я приехала. Стоят вместе на вокзале, встречают. Я уже знаю, что это ради гостей перемирие. Приезжаем домой - все ведут себя прилично. Только Катька к нему в комнату не заходит. На следующий день он ушел на работу, мы засунули носы в его апартаменты. Катька - его фотографии с моря, рассказала, где и как он отдыхал со своей "мамзелью". Контры, естественно тоже из-за мамзели начались. Катька не утерпела, сказала, что у Алексея в комнате все шторы прокурены, а она ведь их стирает, а курить-то можно и на лестнице, и на балконе. Ее проигнорировали. Тогда она сорвала эти шторы. Ее опять проигнорировали. На следующий день мамзель принесла свои и спокойненько их повесила. Хорошая, кстати, девочка, Лена. Алексей потом на ней женился.

- Вот, это они на дегустации вин. Я тоже с Семеновым была, когда еще Алеша не родился: А это они новый год на турбазе отмечали. Вишь, Алешку Дед Морозом нарядили. Мы с Леной ему бороду делали. Это Сашка - Снегурочка у них. Здоровенный парень. Это Ольга их. Стюардессой работает. Всегда мне что-нибудь вкусненькое передает. Не хочет за этого Сашку выходить. Правильно. За них, сволочей, только выйди замуж. Всю душу отдашь, все силы, а они в морду наплюют.

Ужинали по очереди. Сначала мы с Катькой, потом Максим с мамзелью. Меню тоже у каждого было свое: "А чего это я на них готовить буду? Они мне в душу нагадили, пусть теперь приходят с работы и сами готовят: Мне много не надо, это им гастрит всем светит".

Смотрим однажды в холодильник, а на банке томатного соуса нарисован фиг и надпись "Это наше!". Просто Катька с Алексеем привыкли этот соус покупать и по привычке одинаковый купили. Леша решил пошутить. Катька хохотала, видно, что ей уже хотелось помириться, но после ужина она достала все старые журналы, и мы с ней стали искать голую задницу. Ей хотелось приклеить ее на туалетную бумагу и написать "А это наше!". Так за две недели и не помирились.

Они в своей комнате по вечерам пивко попивают, мы с Зинкой на кухне ужинаем. Когда их нет, Зинка заходит в комнату, смотрит на пустые банки из-под дорогого пива, на упаковку от креветок:

- Ишь! Перед мамзелью выпендривается. Такой же показушник, как Семенов. А за квартиру я плачу.

Когда пришла квитанция, Зинка оставила ее на трюмо в прихожей и положила рядом записку: "Оплатите счет". Алексей оставил ей деньги, ровно столько, сколько в счете, до последней копейки.

Мы втихаря разбавляли ему спирт, который Лена с работы приносила. Они втихаря пользовались Зинкиным стиральным порошком. Все знали друг про друга, но остановиться не могли - мешала фамильная обидчивость и вспыльчивость.

Я больше времени проводила с Катькой, но заходила и к Алексею с Леной. Катька считала меня своей лазутчицей и выспрашивала: "Ну? Что говорят?" Однажды я заболталась с ними про "ненормальную Катерин Васильну". Вхожу к ней в комнату, она сидит, грустная, как одинокая мышь, и какими-то челночками плетет кружева. За окошком мела последняя метель. Телевизор работал без звука. И тишина мрачная висела в ее комнате. Во всех пустых, заброшенных домах бывает такая противная тишина.

- Это у меня фриволите. У нас одна женщина на работе такие кружева красивые приносила. Воротнички у нее, салфетки: Я грю, а меня научите, я вам заплачу. И ходила к ней в отдел. Да. Целый месяц училась.

Так она сидит все вечера напролет в своей комнате. Включит телевизор и сидит то вяжет, то фриволите плетет, то обои переклеивает. Вспоминает Семенова и ругает мужиков. Весь вечер одна. Спать она ложится только после часу ночи, так что вечера у нее длинные.

- Мам, ты бы вышла замуж. Может, от меня тогда б отстала, - так с ней сын шутил во времена перемирия.

- Спасибо. Ни за что! Я один раз обожглась, больше мне не надо такого счастья.

Она всю жизнь так отвечала, а ей было уже 49.

Летом к нам приехали Алексей с Леной и сообщили, что Катька нашла себе полковника. Почти постоянно живет у него, ездит на машине, транжирит полковников пенсион, путешествует с ним по монастырям, вывозит его к своим друзьям на дачу, целуется с ним на глазах у всех и к Алексею с Еленой не домахивается. Это после стольких-то лет пуританства и феминизма! Вдобавок они показали фотографии, где седой, но очень даже крепкий полковник и кардинально изменившаяся Катька поглядывают друг на друга из-за дерева в лучших традициях индийского кино. Не знаю, как полковник, но Катька изменилась. Помолодела, посветлела: Сразу было видно: это счастливая женщина, а не торговый работник.

Не успели прийти в себя, звонит Катька: мы с Сашей едем к вам. Кошмар какой! К нам едет московский полковник. В нашу грязь! В нашу глушь! Да у нас же кухня вся ободранная, хорошо хоть Зинка прихожую отделала... Да у нас диваны все в собачьей шерсти, кошка на столе хозяйничает. Чем его угощать-то после московских деликатесов? Мама срочно начала делать ремонт на кухне.

Приезжают. Идем на вокзал встречать. И вот он - полковник. Уже веселенький после вагона-ресторана. Щеки розовые, взгляд мягкий, улыбка смущенная. Ох, а духами-то пахнет, и пиджак моднющий: За столом со всеми познакомился, сказал тост за прекрасных дам и показал всем свои детские фотографии. Лет трех, сидит у матери своей на коленках, без трусов, в одной рубашке: "Да я из Красного, знаете, такое село под Павловском. Да. Недалеко от вас. Это мамочка моя, царство ей небесное. Крестьянка была простая, дед ее в школу не пускал - далеко ходить, так замуж и вышла неграмотная. Отец ее читать учил. Это брат мой. Тоже военный. Да, у нас с ним на 10 лет разница. Меня родили на старости лет. Отец умер, вот брат меня и по своим стопам повел. Иди, говорит, в военное поступай: Дочь моя с внучком. С женой то мы уж скоро лет двадцать как развелись. А теперь вот Катюшку встретил". Он показал фотографию Катьки. Она нарядилась в его парадный китель, весь увешанный наградами, и сидела в кресле, важная, розовощекая, как генеральская кошка.

Пока полковник командовал за столом, на кухне Катька выложила на него полное досье. Он воевал в Афганистане, разгребал завалы в Чернобыле, ездил в Таджикистан: Жена ему изменяла. Несколько раз по приезде из командировок он заставал ее с любовниками, а потом она и совсем ушла.

Катьку он заметил в магазине. Задолго до их знакомства. Однажды купил какой-то торшер, и сам пришел к продавщицам обмывать свою покупку.

- Он на меня сразу впечатление произвел. У него в шкафу рубашечки все отглаженные висят. И не скажешь, что квартира холостяцкая. А цветов у него сколько! Ты представляешь, чтоб мужик цветочки поливал? И готовит он сам. Да я к нему отдыхать прихожу от своих молодых, - Катька была довольна. Улыбалась, похлопывала его живот, расчесывала его седые волосы. Полковник бегал за ней, как маленький. То обнимет, то поцелует, то по спинке погладит: Хорошо им было вместе - сразу видно.

Встретились, обрадовались, что еще не старые, и живут себе, поживают. Треску они готовили потрясающую, запекали ее в духовке со сметаной. Еврейский салатик полковник любил делать сам. И всегда чистил картошку. Катька приносила ему кастрюлю с водой, ножик, мусорное ведро: "Три наряда вне очереди!" Он усаживался на крыльце: "Слушаюсь, товарищ командир". Вы видели такое? И это наша Катька! Мужененавистница!

Через пару дней в нашем районе уже все знали про московских гостей. Еще бы! Они обошли все ближайшие магазинчики. Каждый день покупали там пакет продуктов и пару бутылок водки. Катька ругала его, куда столько много, но полковник всегда отшучивался: "Я отдыхаю, вывожу из организма радиацию". А когда она на него начинала сердиться, он отдавал ей бутылку и говорил: "Ну за что я тебя, такую заразу, полюбил?"

Им у нас понравилось. Поутру они гуляли по лугу, смотрели, как коров выгоняют, потом на пруду смотрели, как гуси плавают, по дороге подружились со старушкой-козлятницей. Полковник вспоминал свое деревенское детство, Катька тоже. Они решили съездить в родную Зинкину деревню. Там она не была уже лет 40, но помнила свою крестную и Кошкину, тетю Валю. Крестная ее была жадюга, это Зинка запомнила с детства и к ней не собиралась. А про эту тетю Валю Кошкину она забыть не могла. Тетя Валя любила Зинкину мать и всегда угощала их яйцами от своих куриц и козьим молоком. У нее тоже были дети, им тоже не хватало и продуктов, и одежды, но она не тащила свои яйца на рынок - отдавала Катьке с сестрой. Катьке было лет 10, когда она ее последний раз видела, но до сих пор помнила, что ее дом стоял возле леса. С полковником они его сразу нашли, и сами не ожидали, что увидят там Кошкину тетю Валю. Она стала совсем старушкой, но со светлым лицом, улыбчивой, веселой. И коза у нее была, и 10 кур, и дочь ее пришла посмотреть на московскую родственницу. Катька надарила ей подарков, расспросила про всех, кого помнила, набрала яиц и козьего молока.: Прибежала ее дочь, Маша, толстущая, но шустрая тетка, очень похожая на мать, но со сволочными глазами. Они ее пригласили в гости к нам. Стала спрашивать, потом про свою жизнь годиться. Рассказала, что сына в армию забирают, боялась, что в Чечню отправят, а она заплатила кому-то в военкомате, и ей предложили Острогожск.

- Острогожск?- полковник очнулся, - есть у меня друзья в Острогожске, - он сразу повеселел и пообещал, что все уладит, будет у мальчишки не служба, а пионерский лагерь.

И, правда, все устроил, позвонил сразу и попросил, чтоб мальчишку оставили в части.

Маша потом приставала к Катьке:

- Сколько же дать, чтоб не опозориться.

- С ума сошла! Молочка лучше налей:

После этого Машка приезжала к нам каждый день на своем разбитом жигуленке. Привозила козье молоко, яйца, и все время годилась про свою тяжелую жизнь. Я уже не знала, куда от нее деваться, а полковник терпел эту деревенскую бабу, хвалил молочко. Когда она уходила, мы все облегченно вздыхали, а полковник называл ее кадушкой. Они даже пригласили ее на Катькин день рожденья.

- Все, старушкой я стала. Пятьдеся-а-т лет! - так Катька нарывалась на комплименты.

Она любила праздники, любила отмечать свой день рожденья. В общем-то, до дня рожденья оставалась пара дней, но они решили отметить юбилей с нами. Полковник говорил такие смешные тосты - про русских женщин, которые по красоте - как француженки, по темпераменту - как африканки, по уму - как немки и воспитанны, как англичанки, и все это оказалось в нашей Катьке, которую, слава Богу, на старости лет ему подарила судьба. Такой смешной он был, трогательный. Свою речь заранее написал на открытке и вручил ее Катьке вместе с цветами, которые прятал до последнего на веранде, с подарком. Катька цвела и пахла, она получала компенсацию за все свои одинокие годы и была собой довольна.

- Не спеши-ка ты замуж! Лучше пятьдесят лет подождать, потом за пять минут долететь, - так она надо мной подшучивала.

На вокзал их повезла Машка, похоже, она теперь от нас никогда не отстанет. Он рассказывал ей, какие у него хорошие друзья в Острогожске и как легко там будет ее сыну. К Катьке и к маме он ее не пустил: "Пусть поговорят на дорожку".

В конце недели нам позвонила Машка: "Полковника убили". Она позвонила ему на работу, уточнить что-то про своего сына, там ей и сообщили: "Полковник Данилов убит вчера вечером".

Мы не поверили: "Как убили? Нашего полковника? Кто его мог убить? За что?"

Оказалось, правда. Его убили через два дня после возвращения в Москву. Катька вышла на работу и собрала там свой день рожденья для сотрудниц. Он немножко посидел, а потом ушел: "Я не буду вам мешать, поговорите, посидите, я домой поеду".

Он поехал, но зашел в кафе возле дома. Выпил стопку. Там кто-то заметил его кожаный кошелек, и когда полковник зашел в свой подъезд, его стукнули тупым тяжелым предметом по голове. Вместе с кошельком вытащили ключи от квартиры и документы. Некоторое время он лежал на полу, потом поднялся, вошел в лифт и доехал до своего третьего этажа.

Он понял, что у него нет ключей, и позвонил в квартиру соседа. Объяснить ему он ничего не мог, губы не слушались. Сосед испугался, что у полковника плохо с сердцем, кинулся вызывать скорую. В это время полковник стоял, прислонившись к двери, а сосед сообщал в скорую о случившемся. Вдруг полковника повело в сторону, он потерял равновесие, он упал и пролетел три пролета вниз головой до первого этажа. Скорая приехала быстро и сразу же отвезла его в морг.

Обо всем этом мы узнали не сразу - Катьке звонить боялись. Помнили, как она переживала из-за Семенова. Через месяц она позвонила сама, уже спокойная и снова одинокая:

- Водка его сгубила. Я ему говорила, поэтому и не переезжала к нему. Но что говорить - военные все такие. Все пьют. Жена его приходила, я как раз в его квартире убирала перед поминками. Пришла забрать его золотую печатку. Ты представляешь, 15 лет не видела - и пришла забрать какую-то печатку. Я ей грю, я здесь уберу, провожу всех и ключи сыну отдам... Водка его сгубила.

Вскоре у Катьки родился внук, и мы подумали, что теперь она спасена. Будет нянчить малыша, забот прибавится, и некогда будет ругаться с сыном. Мы просчитались. Через полгода позвонил уже Алексей: приезжай, я с ними в контрах. Нянчить малыша у Катьки не получилось.

Сначала она сама не хотела: "Семенов, вылитый Семенов", а потом Лена ей его и не предлагала.

- Не надо, зайка, ползать в ту комнату, там живет чужая тетя.

А Катька подходила к сыну и говорила:

- Скажи своей жене, чтоб не вешала махровый халат в ванну. У меня там крючки слабые, только для полотенца, они все отклеиваются.

Алексей психовал:

- Я вам не переводчик! Разбирайтесь сами!

При этом он обязательно бил кулаком о стену, однажды разбил пивные кружки.

- А ты покупал эти кружки! Это мои кружки! Купи сначала, а потом бросай! - и Катька швырнула на пол бокал, который попался ей под руку.

Лена увидела свой бокал, но решила ничего больше не разбивать. Держала позу, но Катька сдаваться просто так не может.

- Вот пусть теперь Лена убирает все, что ты разбил. Ваш ребенок по стеклам будет ползать - вы о нем и думайте.

Лена собрала все стекла на совок и отнесла их к Катьке на балкон. Катька перетащила их в комнату к Алексею. Ленка опять собрала их и бросила ей на палас. Катька убрала все в мусорное ведро, заперлась в комнате и достала свое фриволите.

Крицкая Ирина